Алексей СУЭТИН
Шахматы сквозь призму времени
ГЛАВА 8
ЕЩЕ НЕСКОЛЬКО ЗАРИСОВОК
Времена ныне такие, что чуть ли не каждый российский гроссмейстер мечтает перебраться за рубеж, где «текут молочные реки, и есть кисельные берега». А ведь было время, когда ведущие шахматисты Запада ехали к нам на постоянное место жительства. Это были гроссмейстеры А Лилиенталь и С. Флор (1908—1985), эмигрировавшие к нам в 30-х годах. Первый из них стал гражданином СССР по «любви». Поскольку следующий очерк посвящен Лилиенталю, немного расскажу о другом эмигранте. Решение Флора, в то время еще претендента на первенство мира, было вынуждено. Он спасался от гитлеровского режима, оккупировавшего его Родину — Чехословакию.
И Флор и Лилиенталь довольно быстро ассимилировались, достаточно умело пользовались выгодами своего статуса. Эмигрантам, которых, вероятно, всех причисляли к политическим, негласно давались некоторые льготы (как выяснилось, кроме истинно политических, которые нередко кончали жизнь в тюрьме или ГУЛАГе).
Прагматичный Флор во всяком случае умело пользовался своим статусом. К тому же довольно скоро сносно овладел русским языком, что позволяло ему выступать не только с сеансами, но и лекциями, что составляло главный источник его заработка (вместе с тем оба получали «стипендию» от Спорткомитета, примерно 200—250 рублей в месяц).
При имени и работоспособности Флор имел солидный доход (впрочем, вспоминаю, что в 50-е годы, пожалуй, самые спокойные в криминальном отношении, однажды его квартиру основательно «обчистили» воры). Лекции Флора были незамысловаты. Он быстро уловил вкусы «рабочей» аудитории и обычно рассказывал, сколько выпивал алкоголя Алехин в матче 1935 года с М. Эйве. И что причиной поражения русского чемпиона стало вроде бы то, что он никак не мог определить «норму» приема огненной влаги. Обладая немалым юмором, Флор «сдабривал» подобные байки различными анекдотами из жизни корифеев прошло-го, что почти всегда имело успех. А вот сеансы Флор почти до конца своих дней давал сильно и профессионально.
Любопытно, что после переезда в Союз игра Флора стала быстро тускнеть, и успехи гаснуть. Но он, насколько я мог видеть это воочию (я неоднократно встречался с обоими гроссмейстерами в турнирах), не испытывал чувства уныния. Теперь я понимаю, что Флору просто дико было играть в крупных турнирах без призов и гонораров. Оставалось «отрабатывать» стипендию, что он и делал, хотя без всякого удовольствия.
Приходилось играть и в мелких командных соревнованиях, отстаивая «честь коллектива». Это уж совсем выходило за рамки его профессиональных понятий. Вспоминается забавный эпизод, рассказанный мне гроссмейстером В. Симагиным. На одном из таких турниров районного масштаба он встретился с Флором. И разыграв острый дебютный вариант, предвкушал полнокровную борьбу. Но вдруг Флор уже на 8-м ходу спросил: «Ничья?» — «Я хочу поиграть». «Ах, так, — разозлился Флор. — Ну, так я сдаюсь. Вас это устраивает?» Смущенный Симагин счел за благо принять мирные переговоры, по-моему так и не поняв поведения маститого коллеги.
Разумеется, ни о какой тренерской работе ни Флор , ни Лилиенталь никогда не помышляли (на что втайне надеялись наши спортивные функционеры, серьезно полагавшие, что пожилой шахматист только и мечтает, как бы «передать свой опыт» молодежи за какие-нибудь 120 рублей в месяц).
Впрочем, в середине 50-х годов Флор считался тренером молодого гроссмейстера М. Тайманова, что позволяло ему выезжать на некоторые крупные турниры под эгидой ФИДЕ. Но, как рассказывал его «ученик», Флор просто томился при совместном анализе, а однажды даже заснул за ним.
Другое дело, что он мог преподнести Тайманову уроки в разумной трате валюты за рубежом. Но, как потом рассказывал уже Флор, «ученик очень быстро здесь превзошел учителя» (к вопросу о потенциальных способностях советских людей к бизнесу).
Близкое знакомство советских шахматистов с воспитанниками таинственного Запада, тем не менее, расширило наш кругозор в познании людей. И было даже некое разочарование: а чем мы хуже их?
Флор умер в Москве в возрасте 75 лет. Здесь он и похоронен рядом с могилой Есенина, на дочери которого был женат в последние свои годы.
Лично у меня, как и многих моих коллег-друзей, Флор не вызывал особой симпатии, но, конечно, мы отдавали дань его мастерству, испытывали чувство уважения.
Признаюсь, большим внутренним обаянием обладал Лилиенталь, хотя во многом он был схож с Флором.